ГЛАВНАЯ НОВОСТИ ТЕОРИЯ ПРАКТИКА РАЗНОЕ КОНТАКТЫ

Рассказы - пародии

 

Рассказ-очерк....

 

Иногда при чтении газет складывается чёткое ощущение, что пишут в них совершеннейшие профаны, считающие, будто читатели - профаны ещё хуже. Запросто перевираются даты, факты, названия. То 200 миль оказываются равны 170 километрам. То столица Мали вместо Бамако вдруг становится Бомако (и это не опечатка, потому как название это встречается не один раз). То упоминается гражданская война между Биаффрой и Нигерией, а так как первая - неотъемлемая часть второй, не очень ясно, как такое мероприятие вообще может иметь место...

Помню, когда работал в советское время в газете, вся редакция на ушах стояла, если после печати тиража обнаруживалась опечатка, не говоря уже об ошибке, а в нынешних условиях что-то выверять, похоже, никому и в голову не приходит. Намазюкал современный ж..."урналист" невесть чего, "падежов не согласовал", отсебятины подбавил, и готов материалец. Читайте, завидуйте:

"Приближался месяц Мухарам. Далеко в вышине над покрытыми снегом Галилейскими горами светило солнце. Три человека въезжали в этот момент в небольшое арабское селение. Один из них был я, вторым - мой водитель и переводчик Фазиз. Это он, видя как я пытаюсь состряпать хоть какой-то репортаж, чтобы оправдать своё пребывание в этих краях, предложил съездить в посёлок Аль-Кальбия, где живёт его приятель Тарух. "Посмотрим местный колорит, но нужно решить с поездкой быстро, а то скоро начнётся месяц Мухарам, и тогда пообщаться с местными жителями не удастся", - прибавил Фазиз и лицо его посуровело.

 Спустя неделю мы отправились в путешествие по земле Палестины. Мимо проносились ухоженные поля, фермы. Труженики, склонившиеся под палящим солнцем, при виде нашей машины выпрямлялись и махали вслед. Пустынная пыль весело вилась за кормой вплоть до того момента, когда мы проехали последний израильский блокпост. С той поры пыль уже не вилась весело, а висела над раздолбанной дорогой словно ком ваты, а цветущие поля сменились удручающим видом бескрайних песков, замусоренных пакетами, рваными шинами и окурками.

 Через два часа такой езды мы ворвались в нужное селение, запылённые и уставшие, и сразу встретили старейшину - Абдул Расула Салема. Это был невысокого роста человек в традиционной арабской "дишдаше". Заботы, заботы, заботы не вписаны, а словно впечатаны на лице Салема, в каждую искорку его уставших глаз. Улыбаясь, он крепко пожал наши руки и предложил отведать в чашечках-напёрстках крепчайшего арабского кофе. Усевшись рядом с ним в пыли, мы с переводчиком потягивали напиток и слушали, как наш хозяин распекает старшую жену. Он старался казаться нам умудрённым и грозным повелителем своего рода, и мы видели, как все обитатели его владений осторожно оглядывают гостей из своих на скорую руку слепленных глиняных хибар. Больше всего мне запомнился бородатый старик Бахмет, отец Салема, указывавший на нас клюкой. Потом он подозвал кривоногого мальчугана, что-то прошептал ему, и тот унёсся по дороге в сторону лагеря палестинских беженцев. Мы же подошли к дому Таруха. Он как ребенок обрадовался гостям, и как взрослый скрывал свою радость. Лишь раз что-то коротко бросил женщинам, и тут же двор закипел, забегал. Вынесли под дерево коврик, подушки, посуду. Приготовили чай. И все это произошло столь стремительно, что оставалось лишь удивляться слаженности этой дружной семьи, в которой всегда и всем находилась работа. Одни, как объяснил Фазиз, ходили попрошайничать в город, другие продавали туристам разноцветные бусы, третьи тем временем крали дрова в соседней деревне.

 Меня удивило, что имея столь многочисленную родню, Тарух никому не велит убрать мусор, в изобилии валяющийся по всей округе. Я через Фазиза спросил Таруха об этом. "Такое житьё имеет много достоинств, - сказал хозяин дома. - Во-первых, освобождается масса времени для бесцельного сидения во дворе. Во- вторых, не надо тратиться на мётлы. В-третьих, чем больше народу уйдёт на промысел, тем больше добра удастся прибрать к рукам. В- четвёртых... "А почему должно быть в-четвёртых или в-пятых?" - перебил друга Фазиз. - Так тут жили наши предки, так тут живём мы, и так будут жить наши внуки". "Нет, Фазиз, - возразил Тарух - так наши внуки будут жить в Европе".

 Да, жизнь тут нелегка, но обитатели деревни не сломлены трудностями. Как бы ни был скромен их дом, с заночевавшего путника они всё равно возьмут плату как за пятизвёздный отель.

 Неторопливо и обстоятельно Тарух рассказывал нам о жизни деревни, об обычаях и нравах её обитателей. Тут с той стороны, куда убежал мальчишка, послышались крики и на дороге появилась толпа молодых людей в камуфляже, что-то возбуждённо гомонившая. Посматривая на нашу машину, парни косились на нас и тыкали в нашу сторону автоматами. Наверное, им тоже не терпелось пообщаться с гостями селения.

 Тем временем при виде пришельцев Тарух вдруг стал необыкновенно суетлив, а Фазиз внезапно вспомнил об одном важном деле, ради которого ему надо срочно вернуться домой. Мы вскочили в машину и понеслись прочь из селения, а пришедшие парни немного постреляли в воздух на прощание. Потом они зашли в дом к Таруху...

 Когда мы выехали на окраину деревни, пустынный ветер принялся весело трепать флажок со звездой Давида у нас на капоте. В доме Таруха ударили выстрелы. Вдали тонко завыл муэдзин. Приближался месяц Мухарам...

 Соб. корр. Ефим Раскин.

Аль-Кальбия - Иерусалим - Москва.

Почитать другие тексты...  

 Вернуться на главную страницу... 

Рейтинг@Mail.ru